Намедни вспомнил про этот эпизод из своей жизни, посмотрел на календарь - оказывается, прошло уже 20 лет. Тогда это в России стало некоторой сенсацией, хотя, ей Богу, к этому я не стремился.
Итак, все началось 18 марта 1999 года
Я тогда работал скромным и.о. главного редактора ивановской областной молодежной газеты «Прямая речь», а заодно являлся депутатом ивановской городской думы по 1-му городскому округу.
18 марта должно было состояться событие, которое я со своими друзьями, коллегами и представителями городского комитета молодежи готовил как минимум несколько месяцев, – первое заседание Ивановского молодежного парламента. К этому же событию готовился и очередной выпуск газеты. Мы в нем публиковали Устав и Регламент Парламента. Сидели допоздна с текстом, затем осталась незаполненной в газете одна полоска, где обычно мы размещали какой-нибудь рассказ. И я ушел проверять формальности и договоренности, оставив заполнение этой полосы на своего зама.А вот и 18 марта. Зал был полон детей, студентов. Мне принесли свежую газету, которую мы тут же разнесли по залу. Вскоре, кто-то из детей подбегает ко мне с газетой и спрашивает: а это что такое? Я смотрю и понимаю: «Вот он северный песец!». На том месте, где обычно должны были быть рассказы, помещен текст под названием «Евангелие от митьков». И начинается этот текст так:
«Вначале все было до фени. И до фени было Богу, И до фени был всем Бог…». А далее в такой же манере рассказывается, как хиповал плотник Иосиф. Господь же устроил Марии ништяк. А потом Иисус собрал сейшн из добрых чуваков и учил их жизни. В общем, пересказ хиповым сленгом Евангелия от Иоанна.
Сим отлучается...
Потом был месяц затишья, и я уже думал, что может быть оно и пронесло, но не тут-то было – нашлись добрые люди из коллег. И вот в одной из ивановских газет появляется статья «Сатанинский бал в молодежной прессе», где какой-то школьник очень по-взрослому рассказывает, какой же я негодяй, какие именно статьи закона нарушил, и что именно со мной надо сделать. А 28-го апреля на мой стол ложится вот это письмо от Архиепископа Ивановского и Кинешемского, в котором прочитал о том, что отныне и впредь я отлучаюсь от церковных таинств, церковного общения… Вплоть до покаяния на страницах этого же издания.
И тут мы стали звездами экрана
И вот тогда началось. Газеты тут же подхватили эту новость, потом подключилось телевидение, радио. Мы, можно сказать, стали звездами эфира. Кто-то возмущался мракобесием Церкви, сравнивая меня с перепугу с Львом Толстым, кто-то возмущался моим поступком. Митьки тут же заявили, что текст не их, и они просто вне себя от того, что им приписывается такой ужасный текст.
Потом меня вызвали в прокуратуру для беседы на предмет возбуждать или не возбуждать против меня уголовное преследование за разжигание религиозной вражды. И вот здесь самое интересное. Мне в прокуратуре просто задали три вопроса: «Поступали ли в адрес редакции возмущенные письма от оскорбленных верующих?», «Были ли звонки в редакцию от возмущенных верующих?» и «Происходили ли пикеты или иные протестные действия возле нашей редакции и в адрес нашей редакции?». Я ответил, что, насколько мне известно, подобных писем, звонков и пикетов не было. После чего я вскоре получил по почте ответ из прокуратуры, в котором мне сообщалось, что в возбуждении уголовного дела отказано в виду отсутствия оснований и что обжаловать это решение можно в установленные законом сроки.
Обжаловать его я, понятное дело, не стал. Апофеозом стала передача «Скандалы недели», почившего в бозе телеканала ТВ-6. Приехал такой вьюнош-режиссер. Мы с ним перед съемками посидели в редакционном кафе, попили пива, повспоминали общих знакомых по Москве. Затем начались съемки. Я рассказал свою позицию, которая заключалась в том, что при всей неуместности этого текста в молодежной газете, все же он выполнил и хорошую роль – он привлек ту же молодежь к чтению и канонического Евангелия. Тем более, в тексте Иисус изображен с любовью и симпатией. Сказал, что отлучение, как радиация – она не заметна, но так же убивает. Сказал, что я верю, что у Господа есть чувство юмора, и он бы не стал так относиться к банальной шутке. В общем, от отчаяния нес всякую ахинею. Была жара. Лицо покрылось потом. И оператор сказал, что у меня бликует лицо. Тогда я попросил прекратить съемки и вытер лицо носовым платком…
Ровно через неделю я увидел на экране, как я вытираю носовым платком свое лицо под слова ведущего: «А незадачливый редактор тем временем переживает свалившуюся на него кару небесную». И это стало последней каплей. Я взял справочник, набрал телефонный номер епархии, представился и попросил соединить меня с Владыкою. Я спросил его, не надоел ли ему весь этот балаган и не пора ли нам просто встретиться и поговорить. И к моей радости, Владыка Амвросий тут же согласился. На следующий день мы встретились. Когда я еще был только на пороге и открыл рот, чтобы поздороваться, Владыка сказал: «Прежде всего, я снимаю с вас это отлучение». А потом мы разговаривали. Говорили о вере, о том, как же все это могло произойти. Владыка мне сказал, что ему меня описали как весьма зловредного безбожника, готового чуть ли не иконы рубить для растопки. Я ему рассказывал о том, как я и наша газета участвовали в противодействии сектантству и внедрению программ американской Ассоциации Планирования Семьи…
Как оно быть отлученным
Отвечу просто – плохо. Все эти полтора месяца было чувство приговоренного к казни, которую просто временно отложили. Причем, даже после снятия отлучения все равно я ощущал и ощущаю последствия этого. Каждый раз, когда я меняю приход, мне приходится вновь и вновь прежде, чем я подойду к исповеди, рассказывать батюшкам о том, что я был отлучен, и что это отлучение было снято, чтобы на всякий случай не произошло каких-либо недомолвок между нами. Да и поколбасило меня после этого немало. С политической карьерой я завязал, с журналистской деятельностью тоже, закончился депутатский срок пошел работать грузчиком, пил, меня начали стыдиться даже мои родные, считая, что я превращаюсь в бомжа. Повинно ли в этом отлучение? Не знаю. Сейчас у меня иная жизнь, уже третья или четвертая по счету, но память об этих полтора месяцах все равно тянется сквозь них пунктиром.
Владимир ГЛИНСКИЙ.
Свежие комментарии